Грани любви - Страница 33

— Да не плачь ты, рева, у меня больше нет сухого платка. По крайней мере до тех пор, пока я не приведу тебя в мою комнату. А то мать будет вне себя. Она судит по внешнему виду, и у нее на все устойчивые взгляды.

— Что это Фрэнк тут рассказывает о моих взглядах и характере? — Высокая женщина с каштановыми волосами и голубыми глазами приветливо улыбалась им. — Я не могу вам сказать — не верьте… Мой сын всегда говорит правду. Но хотела бы добавить, что его характер еще хуже! Вы, должно быть, Кэрол Адамс? Добро пожаловать!

Их прервал топот копыт быстро мчавшихся со стороны парка лошадей. Два молодых наездника прилагали все усилия, чтобы обогнать друг друга. С ликующими криками они проскакали на тяжело дышащих гнедых конях до конца дорожки, посыпанной гравием. Каждый хотел быть победителем и первым приветствовать брата. Им представили Кэрол. Она улыбнулась им.

— Вы любите скачки, Кэрол? — спросила миссис Геттисон, когда наездники ускакали.

— Я не знаю. Никогда не пробовала, — призналась Кэрол. Если бы она сказала, что никогда не пробовала хлеб, вряд ли возникла бы такая потрясающая тишина. Она снова вспомнила свое первое впечатление о Фрэнке. Мог ли его мир стать и ее миром? Она — как домотканный хлопок рядом с бархатом.

Глава 9

— Фрэнк должен научить вас! — сказала миссис Геттисон успокаивающе. — Входите. — Я слышала, вы в восхищении от живописи Кэрол Геттисон. Пока Фрэнк переоденется, не хотели бы вы взглянуть на работы, которые она разместила в доме?

Послав Кэрол воздушный поцелуй, Фрэнк, перепрыгивая через две ступеньки, исчез. Кэрол последовала за его матерью. Гостеприимная хозяйка провела ее по лестнице наверх к украшенной резным орнаментом двери. За ней находился просторный холл, где оказалось несколько дверей и винтовая лестница в верхнюю галерею.

Миссис Геттисон открыла одну из дверей, и они вошли в необычную большую комнату. Натертый мастикой янтарно-медовый деревянный пол, простые классические линии стола и стульев. Но все это исчезало в ослепляющей яркости красок картин, занимающих всю площадь стен — от пола до потолка.

— Я никогда не видела таких комнат! Все так просто… так правильно… А живопись… — Кэрол оставила попытки объяснить свои ощущения. Разве можно объяснить, чем ее привлекают эти цвета! Эмоции переполняли ее, глубина и интенсивность этой живописи сводили на нет все ее счастье и гордость от собственной большой работы.

— Пошли назад, мой Одуванчик!

Она повернулась и взглянула на Фрэнка. Поняв, что они одни, подбежала к нему.

— Я ничего не слышала: и как ушла твоя мать и как пришел ты. Я упивалась цветом. Это замечательная живопись! — Кэрол поцеловала Фрэнка, наслаждаясь его близостью. — Я так люблю этот твой запах.

— А твои духи сегодня приятно отличаются от запаха краски. — В его глазах прыгали чертики. — Ты знаешь, как меня дразнишь?

— Нет! — засмеялась Кэрол. — Сейчас я пыталась запомнить некоторые из приемов наложения краски. Эта комната… она переполнена цветом, кажется, сейчас взорвется!

— Однажды мы будем здесь любить друг друга. — Он указал на одну из картин. — Когда-то я называл эту абстракцию бабушкиной счастливой картиной. Но моя любимая — у деда в комнате. Он сейчас здесь. Хочешь взглянуть на «Одуванчики»?

— Конечно, хочу! — Но Кэрол неохотно уходила из комнаты. — Ты выглядишь так привлекательно и сексуально с мокрыми после душа волосами!

— Отлично! Женщина, на которую я пытаюсь произвести впечатление, так красива, что мне пригодятся любые средства!

— Ты считаешь, я красива? — Внезапно ей захотелось быть очень красивой специально для него. Эта мысль ее испугала. Очень робко она взглянула на Фрэнка и растаяла, прочитав в его глазах восхищение.

— Только ты можешь не осознавать этого!

Казалось, она парила рядом с Фрэнком. Голова кружилась от счастья. Они поднялись по лестнице наверх. В нише окна на высокой тумбе стояла ваза с цветами и листьями — великолепный роскошный букет. Похожие букеты ее мать делала по заказам для собора или театральной сцены. Дальше по галерее был расположен кабинет, где Кэрол увидела большую коллекцию нэцкэ. Миниатюрные японские скульптурки из кости и дерева были изумительны! Но Фрэнк даже не взглянул на эти сокровища. Радость Кэрол стала постепенно тускнеть, страх заползал в душу… Этот дом — родовое гнездо Фрэнка, но не ее. Они прошли вдоль галереи, и Фрэнк ввел ее в комнату. Карл Геттисон поднял глаза от газеты и встал.

— Моя дорогая Кэрол — рафаэлевская мадонна! Вы пришли посмотреть на «Одуванчики»? — Он указал в сторону картины, висевшей над камином.

— Благодарю вас, мистер Геттисон! У вас замечательный дом. — Кэрол подошла ближе и стала рассматривать маленькую картину. — Восхитительно! Цветы, рассыпанные в траве. — Она засмеялась от удовольствия. — Посмотрите на эти волшебные желтые часики природы! Те, если дунуть, крошечные парашютики полетят! У художника должны были быть кисти как волосок, — заметила восхищенная Кэрол.

Карл Геттисон посмотрел в окно.

— Мой компаньон прибыл, — сказал он. — Нам пора сойти вниз.

Вместе с Фрэнком и его дедом Кэрол шла по галерее. Были слышны теплые приветствия миссис Геттисон. Потом она увидела в дверном проеме высокую светловолосую фигуру. Они спустились по лестнице, Фрэнк пошел вперед и поцеловал пришедшую, как показалось Кэрол, подчеркнуто нежно.

— Лена, какой приятный сюрприз! Ты выглядишь превосходно! Входи и познакомься с Кэрол Адамс. Кэрри — художница, которая смогла расписать стену. Кэрри, мне приятно представить тебе нашего дорогого друга Лену Смитсон. Лена к тому же компаньон деда.